Пригородный поезд. В нём вспомнился сегодняшний сон.
Дескать, моя первая любовь дарит моей маме на день рождения озеро. Озеро на вертолёте перевозят в город, и Кэт отдаёт его мне. Я, вместо того, чтобы передать подарок по назначению, вручаю его своему лучшему другу.
Первую любовь я бросил лет сорок с хвостиком назад, да и с другом отношения прекратились, когда в газете, в которой я тогда работал, была опубликована карикатура на его любимую бейсбольную команду - "Верт Найтлинфиш".
На карикатуре был изображён Митчел Уайт (тогдашний бьющий), с уморительно серьёзным выражением лица замахивающийся на летящий в него помидор.
Под карикатурой стояла подпись - Литтл Б., а об этом моём псевдониме знал только старина Ричард.
В тот смешной период нашего общения, когда, отдавшись веянию новой моды, мы оба возомнили себя геями, так вот, именно Ричард называл меня тогда "моё маленькое большое бэ".
Ричарду нравились горные озёра. Не редкостью случалось позвонить ему среди ночи и услышать в трубке бодрое "Да, Боб! Не могу сейчас говорить, сйчас же вылетаю на Тахо, перезвони через две недели!".
И он действительно появлялся две недели спустя, обросший русской бородой, сияя бронзовым загаром на крепкой шее, страдающий насморком и астмой одновременно, появлялся в дверях моей квартиры, будя меня дверным звонком и неизменной фразой: "Ну, чё не перезвонил?"..
И приходилось вставать, делать кофе - сначала, из вредности, себе, а затем и пышащему бодростью гостю. Затем до рассвета он кормил меня рассказами о своих похождениях, причём вечно находилась какая-то причина, по которой этот самый поход к чёрту на рога был "мерзейшим" и "отвратительнейшим", и Ричард опять и снова, снова и опять зарекался ввязываться в подобные аферы.
Поначалу я сонно кивал, потом же, с восходом солнца уходил в сортир - кофе и поныне для меня отрава, хуже цианида - а вернувшись, всегда заставал засранца мирно спящим в моей кровати, куда тот забирался прямо в покрытых редкой горной глиной термоподштанниках и потной выцветшей майке.
Раз или два я сам бывал у Ричарда в гостях. Его небольшая комнатушка, которую он снимал по выгодной цене у одной знакомой пожилой карги, была завешана плакатами бейсбольных команд и постерами группы "Ред-Гринз". На книжной полке стояло новёхонькое собрание сочинений Хеммингуэя, и я сомневаюсь, что хозяин нашёл в себе силы пролистать хоть одну из них. В углу стояла раскладушка, закрытая лёгким одеялом с неаккуратной вышивкой САВАН наискосок.
"Минибар" (как Р. несколько льстиво его называл) вмещалось ровнёхонько шесть бутылок пива "Салисан" - обычный ночной рацион Ричарда. Сомневаюсь, что кто-нибудь в трезвом выборе остановился на пиве "Салисан", кроме Ричарда и солиста группы "Ред-Гринз" Хенкса.
Если же Ричард впадал в депрессию, то обычных шести бутылок становилось мало. Тогда со скрипом поднимался он со своей раскладушки, рыскал по карманам всех валяющихся джинсов в поисках мелочи, двигался к выходу и больше уже не возвращался - напивался он быстро и шумно.
Где и кем работает Ри, оставалось лишь догадываться. Сам он об этом предпочитал не рассказывать, разве что бурчал что-то вроде "Да вот, подвернулась тут одна небольшая работёнка, ну да ты и сам всё понимаешь.." - да я и так всё понимал, наверное, но догадаться так чтобы наверняка не решался. Слишком уж грандиозной для меня личностью был старина Ри, чтобы размышлять, где берёт он деньги на "Салисан" и проживание.
Лет в двадцать восемь Ричард решил остепениться и начать новую жизнь. Свою метаморфозу он начал и закончил тем, что женился на своей квартиродательнице, которая померла через два месяца после их свадьбы, оставив моему другу в наследство целый дом и его же трехлетнюю оплату комнаты, не считая задержек. Дом мгновенно заполнился ровным слоем разнообразного мусора, который раньше каким-то волшебным образом концентрировался в его комнатушке. Удочки заняли своё законное место рядом с китайским фарфором, а на то, чтобы собрать деньги для выпивки в минуты депрессии, Ричард тратил вчетверо больше времени. К тому времени, кстати, "Салисан" целиком и полностью обанкротился, что привело к тому, что группа "Ред-Гринз" записала три ужасающих слух пластинки "Без тебя, любовь моя, я порежу паховые вены", "DE-PRESSS\GOOD-BAY" и "Отчуждение", а так же к тому что Ричард принялся пропивать скромное наследство посредством более крепких и дорогих напитков. Потратив последнее на ремонт разгромленного им же бара Гренвилл, он был вынужден продать свой дом и снова начать снимать комнату. Остаток денег он (если, конечно, не соврал) переслал матери на хутор - и через месяц получил их обратно.
Примерно в этот же период мы окончательно перестали с ним общаться. Это почти подкосило меня. Раньше, после очередного разрыва с очередной работой, я просто звонил Ри, и мы вместе буквально за пару ночей придумывали и реализовывали грандиозные планы мести. Теперь я вынужден был справляться с этим и многим другим сам, без дружеской поддержки.. Спустя некоторое время я смог убедить себя забыть об этом, хоть и послал "мистеру Р. Брэндону" пару писем с извинениями.
Я жил и работал, и должен доложить, добился весьма неплохих успехов в менеджменте и продаже раритетных автокаров. Если теперь меня и снимали когда с должности, то только затем, чтобы предложить мне более высокооплачиваемую. Я сменил разгильдяйские пляжные футболки на белые рубашки, застёгнутые на все пуговки даже в самые жаркие дни. Я даже почти смог бросить курить.
Последней весточкой о Ричарде стала помеченная прошлым месяцем открытка с изображением водопада и чуть заметным отпечатком стакана. В ней Кэт и Ричард Брэндоны приглашали Боба Л., "их старинного друга" на празднование их свадьбы в 11:30, в церкви св. Муна, что на площади Мер. Присутствовала и просьба не опаздывать, мотивированная тем, что что "жених и невеста могут отправиться в свадебное путешествие на о. Йохоа в любую секунду торжества".
Открытку я выбросил, а затем выпил сразу три чашки крепкого чёрного кофе, ища на карте озеро Йохоа.