читать дальшеМай, 2008. Москва «При проведенииосмотра больного Шипулина А. А. было обнаружено варикозное расширение такой-товены слева. Требуется немедленная операция. Кандидат медицинских наук Власов Б. Е.» Август, 2008.Таллинн«Гражданин Российской Федерации Шипулин Д. А. получил травмуноги при посещении парка аттракционов «Vembu-Tembu maa».На рентгеновском снимке чётко видна трещина в районе берцовой кости. Полученныйущерб оценивается в 22 440 крон. Страховой агент Арно Вятке» Сентябрь, 2008.Москва«Амбулаторному больному Шипулину А. А. была сделана операцияна такой-то вене слева. Операция прошла с некоторыми осложнениями, высокавозможность рецидива. Больного Шипулина А. А. задержать в больнице длядополнительных наблюдений на неопределённый срок.К.м.н. Власов Б.Е. » Сентябрь, 2008.Москва«Шипулин Д. А., получивший травму при поездке на курортжалуется на продолжительные сильные боли в районе перелома. Детальноеисследование показало, что из-за травмы правая нога Шипулина Д. А. стала на 2см. короче левой. Без специальной терапии боли могут продолжаться вплоть доокончательного формирования кости.Мануальный терапевт, Гришин П. А.» Сентябрь, 2008. Москва«Шипулин А. А. перенёсший операцию на такой-то вене (слева)может продолжать посещать занятия. Категорический запрет на любые физическиенагрузки в течении 2 месяцев.К.м.н. Власов Б. Е.» Октябрь, 2008. Таллинн«Гражданину Эстонской республики Шипулину А. В., временнопроживающему на территории Российской Федерации, надлежит пройти ежегоднуюмедицинскую проверку, 20 октября сего года.Семейный врач Йозеп Сихвка» Октябрь, 2008.Москва«Начальнику кафедры nnn: Прошу освободить меня от преподавания сравнительнойкультурологии и социологии на срок до недели, в связи с болью в позвоночнике.Денисова Ирина» Ноябрь, 2008.Таллинн«Шипулину А. В. Немедленно назначить лечение стероидамитяжёлой формы васкулита.Семейный врач Йозеп Сихвка» Ноябрь, 2008. Москва- Вы Денисова? Может, вы? Кто здесь Денисова? Женщина, ВЫДенисова? Вы что сюда, пешком дошли?? В рот Господу ноги, да меня лишатлицензии за такое! Немедленно в каталку! Готовы ваши снимочки. Короче, с ТАКИМвообще-то уже не ходят.. Вот, пожалуйста: «Многочисленные грыжи в поясничномотделе. Грыжа третьего поясничного позвонка 8 мм.» Да, дамочка, это много. Этопросто ох… извините, ох как много. Да. Болит? Угу, ну ещё бы, ножками-то хули..ээ.. короче, хулиганство это. Сейчас рецепт выпишу на Лирику и Кодеин ибольничный листок. И ещё антидепрессанты. Нужно. Вы бы, дамочка, себя со сторонывидели. Ну-ну, не плачьте. Ой, да не берите в голову – подумаешь, и не такихвылечивали – берите в рот, легче выплюнуть.. Ой, извините..Федя – нейрохирург. ________________________________ Мы все не молодеем –глупая фраза. Но иногда верная.Позже мне рассказывали, что когда Лялю отказались выпускатьиз больницы, она разрыдалась и попробовала сбежать. Свой поступок онамотивировала тем, что дома у неё больной муж, пенсионер и капитан в отставке,за которым она должна ухаживать. Бегать на рынок за картошкой и мазью. Инапоминать ему, когда начинается его любимая передача.Поражённые высшим проявлением супружеской любви эстонцы чутьбыло не выпустили Лялю, но вовремя появившийся главврач объяснил возможныепоследствия травмы, и Ляля согласилась полежать пару дней в больнице.Напоследок она дала отцу громадный список поручений и слёзноумоляла беречь Васю.Мы с папой появились дома почти одновременно. Пока янапрямик проехал на троллейбусе, папа на машине объездил четыре рынка в поискахнужной колбасы. Мы стояли вдвоём у входа в комнату. Наконец папа постучал.Без ответа. Папа постучал кулаком в дверь и окликнул своего отца. - Наверное, Вася спит.. – сказал я.- Вряд ли – сказал папа и замахнулся на дверь . В этот момент она отворилась. Оценив обстановку намётаннымвзглядом, Вася проворчал что-то про отцеубийство и проследовал мимо нас в сторону туалета.- Вася, привет.. – протянул я.- Мммм? - обернулся старик.- ПРИВЕТ, ГОВОРЮ!- А, ну да, здорово-здорово.- ЛЯЛЯ В БОЛЬНИЦУ ПОПАЛА!Я никогда бы не подумал, что одна короткая фраза сможетмгновенно мобилизовать пожилого, согнутого, хромающего, почти не слышащего иплохо видящего мужчину, мучающегося головными болями.Он быстро поинтересовался, что случилось. Затем распрямился,окинул пространство бывалым взглядом и сказал: «Алёша!».- ДА? - хором отозвались мы с отцом.- Проветрить и расшторить мою комнату, открыть балкон инасыпать крошек голубю Гоше. Он второй день некормленый. А я по делам.- По каким делам???- Ммм?- ПО КАКИМ ДЕЛАМ, СПРАШИВАЮ?? – докричался отец.Вася горделиво продолжил свой поход на туалет.С этого момента мы с отцом оказались под жёстким, носправедливым Васиным правлением. Мы убирали квартиру, искали Лялины нычки ссигаретам и безжалостно сжигали их,настраивали компьютер и мыли посуду. После всех вышеописанных и многихнеописанных вещей мы имели право отправляться куда хотим и насколько хотим. Какшутил отец – мой отец – Вася только вид делает, что страшно болен. А на самомделе его просто достало постоянно находиться под Лялиной опекой, вот он изаперся у себя в комнате.И всё же, в совершенно седом старике я почти не узнавал моегодедушку, который столько раз катал меня на плечах и однажды подарил настоящийморской планшет. Иногда наступали моменты, когда делать было нечего. Когда посередине идеально чистой кухни мы спапой сидели и ели креветки, Вася удалялся в свою комнату, садился на диван исмотрел в одну точку. У него не было дела,он чувствовал себя ненужным человеком.Возвращаясь вечером из магазина, бара, или от гостей, мывсегда обнаруживали его в одной и той же позе.Позе уставшего от жизни человека.И ни одно супер навороченное западное чистящее средство немогло тогда вывести этот страшный запах. Запах близкой смерти.Конечно, я знаю, что все мы когда-нибудь умрём. Что никомуэтого не избежать. Но в глубине души я не могу поверить в это; не верю, что всеблизкие мне люди рассыплются в прах, и единственное, что имеет значение в этомнеизбежном процессе – рассыплюсь ли я в прах раньше или позже прочих. Причёмдаже не всех прочих.Мы сидели на кухне, я, папа и дедушка. - Алёша!- ДА! – как обычно, хором отвечаем мы.- Передай нож.Вася берёт нож их моих рук и тянет к себе хлеб. Хочет начатьрезать, но как бы с удивлением замечает, что у него Паркинсон.Потом протягивает нож вместе с хлебом отцу.- Давай сам, руки уже почти не работают.Это сказано абсолютно ровным, спокойным голосом. Нарежьхлеб, я не могу.Вот и всё. Никаких чувств. Никаких эмоций. А ведь они, руки, больше никогда, НИКОГДА не смогут нарезатьхлеб. И вообще сделать что-либо. Вот вы хоть на секунду представьте, что вашируки постоянно живут какой-то самостоятельной жизнью, и вы больше никогда несможете ими НИЧЕГО сделать. Даже, к примеру, нарезать хлеб. Мы с отцом едем в машине.- Через месяц батя ложится в клинику. Там что-нибудь сделаютс его болью.- Скорее всего, мигрень.- Скорее всего, симулирует, чтобы над ним Ляля неиздевалась. Жаль с онкологией всё не так просто.- Ага.. Стоп, с какой ещё онкологией? У него рак?- Я думал, ты знаешь.. Сихвке говорит, можно сделатьоперацию, да только Вася её не переживёт..- А.. без.. операции?- Чт.. – папа матерится на подрезавшего его красный Вольво –а, в этом смысле.. Года два протянет. Ну так, возраст ведь уже..Ничего не могу с собой поделать. Слезы катятся из глаз, а яне могу прекратить это. Прямо сейчас, в эту секунду умирают тысячи людей. И когда япишу это, они мрут, и даже когда вы читаете это, они мрут.Но всё же… Это не те самые люди, которые купали меня в прудуна даче, ловили со мной головастиков, катали на плечах, учили готовить пироги сяблоками, стрелять из лука, собирать пазлы, командовать армиями и дивизиями,делать армейский кувырок, играть в домино, строить песочные замки, шевелитьушами…Это совсем другое – для меня. Этого больше не будет – никогда. А я даже не могу поговоритьс Васей ни о чём, поговорить просто так.. напоследок. Он всегда смотрит в однуточку, а я почти плачу от переполняющей меня беспомощности. Просто поговорить –напоследок. И так будет со всеми вокруг.Все вокруг, они как будто часть меня. Каждый из них что-товложил в меня. И когда-нибудь никого из нас не станет.Включая меня. Это мерзкое чувство, как будто всё вокруг непрерывноумирает. Всё родное. Чтобы избавиться от него, я постоянно хочу убежать.Сейчас я убегаю в больницу. - Так-так-так, появился Шиппа младший, уважил старика. Ну,проходи, гостем будешь!Так меня приветствует Боря Габович, врач-анестезиологцентральной Таллиннской больницы.- Ого. Так значит, во врачи решил податься? Ну что же, этоправильно, это разумно. Сейчас ты находишься в главной городской больнице, даэто ты и сам знаешь. Пошли за мной.Мы идём по идеально стерильным белым коридорам, спускаемсяна этаж вниз. Дверь, рядом с ней кодовый сенсорный замок. - 5055, запомнил? Может, понадобиться ещё.Страшная дверь ведёт, как ни странно, не в сверхсекретнуюлабораторию ЦРУ, а в мужскую раздевалку.- Так, сударь, полностью раздеваемся и марш подстерилизационный душ.Я наотрез отказываюсь идти в душ с таким названием. Вот недля того я приехал в Эстонию, чтобы меня здесь в каком-то больничном подвалестерилизовали. Совсем не для того.- Да не боись, ничего там с тобой не случиться.Я залезаю в душевую, чувствуя себя как минимум – выжившим вэпицентре ядерного взрыва. Говорили же мне, залезать в холодильники опасно дляздоровья)Чувствую, что ко мне возвращается прежнее расположение духа.Ну и прекрасно, ну и замечательно.После того, как меня вымыли непонятным мгновенносохнущимраствором, я должен одеться в местную одежду врача. Красные штаны, такая жерубаха и сверху – мечта каждого дошколёнка – белый халат и бейджик с надписью«Шипулин А.А. Ассистент анестезиолога. Id 132487». И когда только успели напечатать?Выведя меня из катакомб раздевалки, Боря начинает экскурсиюпо больнице.- Ну, как видишь, здесь у нас всё устроено по последнемуслову техники. Что бы открыть дверь, нужно поднести ладонь к красной лампочке,закрывается так же. Всё сделано, чтобы минимизировать количество касаний врачак чему-либо. Я долго развлекаюсь, открывая и закрывая чудо-дверь,чувствуя себя при этом слабоумным наследным принцем, которому наконец-то нашлистоящего учителя хороших манер. Боря буквально за шиворот халата тащит меня впалату.- Вот, посмотри. Возле каждой койки – два штатива, накоторых держится вся аппаратура. Штатив никогда не касается пола, прикреплен кпотолку. Его положение в пространстве регулируется тремя коленами, колени в свою очередь – вот этими кнопками.В правом штативе находится вся техника плюс реанимационный набор: аппаратискусственного дыхания новейшего типа, дефибрилиатор, охлаждающее одеяло,дозатор концентрации кислорода в крови, аппарат искусственной почки и прочее.Я киваю с весьма охренелым видом.- В левом штативе хранятся все лекарства, необходимые этомубольному, а так же краткий список лекарств на экстренный случай: эпинифрин,кортизол, здесь сейф с наркотиками – викодин, морфий и прочие, здесь баночкадля использованных игл. Вся конструкция подсоединена к интернету, при желании,я могу хоть из дома управлять всем этим со своего лэптопа. Взлом исключён, всёработает через банковскую систему. Мда, нашим больницам мечтать хотя бы о десятой доли того,что здесь представлено.- Сейчас я познакомлю тебя с системой архива, а после этогоу нас операция. Будешь стоять, где яскажу и помогать, если я попрошу.Система архива показалась мне достаточно скучной, посравнению с тем, что я увидел перед этим. Ну, гигантский экран. Ну, на нём информация о всех больныхЭстонии (при желании – всей Европы), с полной истории болезни. Не впечатлило. Ктому же, часть архива ещё работала в бумажном варианте. Зато с операцией всё было гораздо интереснее. Для начала, мы снова переоделись. На этот раз в зелёнуюодежду и такие же галоши. Потом прошли процедуру дезинфицирования, но на этотраз прямо поверх одежды. Далее выдались специальные маски, шапочки и перчатки.Затем чудо-дверь снова открылась, и мы оказались в палате с хирургическимстолом. На нём восседала абсолютно голая толстенная старушка.Как оказалось, у неё был перелом шейки бедра. Боря указал мне угол, в котором я должен был стоять иследить за показаниями приборов, а сам начал делать старушке эпидуральную анестезию. Суть в том, что бы толстойиголкой пройти между поясничными позвонками в эпидуральную полость (как приплюмбальной пункции), а затем, уже сквозь толстую иглу, ввести тоненькийкатетер, через который потом подавать в эпидуральную полость обезболивающее,отключающее нижнюю часть старушенции. На словах легко, но Боря мучился минут 20, не меньше. Утолстенькой оказался искривлённый позвоночник.Отключив пол старушки, её верхнюю часть отгородили от нижнейспециальной шторкой, и принялись готовить к операции. Стоило старушке поднятьногу, что бы продезинфицировать, как комнату заполнил мерзкий запах. Пациенткаобкакалась.Мгновенно на месте трагедии оказалось несколько медсестёр,возмущённо лопотавших, что «Ну вот, почему опять клизму не поставили..»,которые тут же всё убрали.Но беда заключалась в том, что пациентка продолжалакакаться, простите, дефикацироваться, каждый раз, когда хирург к нейприкасался. Если бы не анестезия, я бы решил, что она нарочно.Измученные медсёстры в конце концов собрали совет, что имделать дальше, и самая главная из них подала идею, приведшую меня в состояниеистерики. - А давайте – сказала она – просто заткнём её тампоном!На мой безумный ржач прибежал Боря. Въехав в суть проблемыон схватился за голову и приказал одеть на пациентку памперс.В это время огороженная шторкой верхняя часть старушки, неведая ни сном, ни духом о происходящем, тихо улыбалась своим мыслям.Наконец, памперс был одет, нога простерилизована оранжевымспиртом, и появился хирург.Весело шутя на русском и эстонском языках, он быстроразрезал у старушки пол ноги. Мгновенно заработал дренаж, отсасывающий кровь отместа операции, и помощник хирурга принялся прижигать сосуды внутри лазером.Комната наполнилось отвратительным запахом. Жареная старушка – не тот аромат, скоторым я выбрал бы себе одеколон. Если честно, меня чуть не стошнило. Я был уверен, что сосудыбудут перевязывать. Сама картина, конечно, была прелестной. Две части старушки,разделённые ширмочкой, одна искромсанная, брызжущая на пол маленькими кусочкамижира, капельками крови, да ещё и слегка дымящаяся, и вторая задумчиво смотрящаяв потолок, время от времени чуть нахмуривающая брови, и улыбающаяся каким-тосвоим внутренним воспоминаниям. Помню, в тот момент меня больше всего поразило (кромезапаха, разумеется), как она нежногладила золотое кольцо на своём пальце.Тем временем хирург уже достал раздолбанную шейку бедра,вручил мне её жестом фокусника, и принялся с помощью маленького молоточка забивать внутрь старушки блестящий протез,одновременно рассказывая анекдот про то, как размножаются колобки. День в больнице прошёл не зря. Я снова смог сбежать отмучающей меня реальности, отвлечься от неё. Но всё же…Конец IIчастиФевраль, 2009.P.S. Знаю, на этот раз написаноне очень интересно, но во-первых, это всё же МОИ воспоминания, так как Я ихзапомнил, а во-вторых, на этот раз у меня не было музы)
Май, 2008. Москва
«При проведенииосмотра больного Шипулина А. А. было обнаружено варикозное расширение такой-товены слева. Требуется немедленная операция.
Кандидат медицинских наук Власов Б. Е.»
Август, 2008.Таллинн
«Гражданин Российской Федерации Шипулин Д. А. получил травмуноги при посещении парка аттракционов «Vembu-Tembu maa».На рентгеновском снимке чётко видна трещина в районе берцовой кости. Полученныйущерб оценивается в 22 440 крон.
Страховой агент Арно Вятке»
Сентябрь, 2008.Москва
«Амбулаторному больному Шипулину А. А. была сделана операцияна такой-то вене слева. Операция прошла с некоторыми осложнениями, высокавозможность рецидива. Больного Шипулина А. А. задержать в больнице длядополнительных наблюдений на неопределённый срок.
К.м.н. Власов Б.Е. »
«Шипулин Д. А., получивший травму при поездке на курортжалуется на продолжительные сильные боли в районе перелома. Детальноеисследование показало, что из-за травмы правая нога Шипулина Д. А. стала на 2см. короче левой. Без специальной терапии боли могут продолжаться вплоть доокончательного формирования кости.
Мануальный терапевт, Гришин П. А.»
Сентябрь, 2008. Москва
«Шипулин А. А. перенёсший операцию на такой-то вене (слева)может продолжать посещать занятия. Категорический запрет на любые физическиенагрузки в течении 2 месяцев.
К.м.н. Власов Б. Е.»
Октябрь, 2008. Таллинн
«Гражданину Эстонской республики Шипулину А. В., временнопроживающему на территории Российской Федерации, надлежит пройти ежегоднуюмедицинскую проверку, 20 октября сего года.
Семейный врач Йозеп Сихвка»
Октябрь, 2008.Москва
«Начальнику кафедры nnn: Прошу освободить меня от преподавания сравнительнойкультурологии и социологии на срок до недели, в связи с болью в позвоночнике.
Денисова Ирина»
Ноябрь, 2008.Таллинн
«Шипулину А. В. Немедленно назначить лечение стероидамитяжёлой формы васкулита.
Ноябрь, 2008. Москва
- Вы Денисова? Может, вы? Кто здесь Денисова? Женщина, ВЫДенисова? Вы что сюда, пешком дошли?? В рот Господу ноги, да меня лишатлицензии за такое! Немедленно в каталку! Готовы ваши снимочки. Короче, с ТАКИМвообще-то уже не ходят.. Вот, пожалуйста: «Многочисленные грыжи в поясничномотделе. Грыжа третьего поясничного позвонка 8 мм.» Да, дамочка, это много. Этопросто ох… извините, ох как много. Да. Болит? Угу, ну ещё бы, ножками-то хули..ээ.. короче, хулиганство это. Сейчас рецепт выпишу на Лирику и Кодеин ибольничный листок. И ещё антидепрессанты. Нужно. Вы бы, дамочка, себя со сторонывидели. Ну-ну, не плачьте. Ой, да не берите в голову – подумаешь, и не такихвылечивали – берите в рот, легче выплюнуть.. Ой, извините..
Федя – нейрохирург.
________________________________
Мы все не молодеем –глупая фраза. Но иногда верная.
Позже мне рассказывали, что когда Лялю отказались выпускатьиз больницы, она разрыдалась и попробовала сбежать. Свой поступок онамотивировала тем, что дома у неё больной муж, пенсионер и капитан в отставке,за которым она должна ухаживать. Бегать на рынок за картошкой и мазью. Инапоминать ему, когда начинается его любимая передача.
Поражённые высшим проявлением супружеской любви эстонцы чутьбыло не выпустили Лялю, но вовремя появившийся главврач объяснил возможныепоследствия травмы, и Ляля согласилась полежать пару дней в больнице.
Напоследок она дала отцу громадный список поручений и слёзноумоляла беречь Васю.
Мы с папой появились дома почти одновременно. Пока янапрямик проехал на троллейбусе, папа на машине объездил четыре рынка в поискахнужной колбасы.
Мы стояли вдвоём у входа в комнату. Наконец папа постучал.Без ответа. Папа постучал кулаком в дверь и окликнул своего отца.
- Наверное, Вася спит.. – сказал я.
- Вряд ли – сказал папа и замахнулся на дверь .
В этот момент она отворилась. Оценив обстановку намётаннымвзглядом, Вася проворчал что-то про отцеубийство и проследовал мимо нас в сторону туалета.
- Вася, привет.. – протянул я.
- Мммм? - обернулся старик.
- ПРИВЕТ, ГОВОРЮ!
- А, ну да, здорово-здорово.
- ЛЯЛЯ В БОЛЬНИЦУ ПОПАЛА!
Я никогда бы не подумал, что одна короткая фраза сможетмгновенно мобилизовать пожилого, согнутого, хромающего, почти не слышащего иплохо видящего мужчину, мучающегося головными болями.
Он быстро поинтересовался, что случилось. Затем распрямился,окинул пространство бывалым взглядом и сказал: «Алёша!».
- ДА? - хором отозвались мы с отцом.
- Проветрить и расшторить мою комнату, открыть балкон инасыпать крошек голубю Гоше. Он второй день некормленый. А я по делам.
- По каким делам???
- Ммм?
- ПО КАКИМ ДЕЛАМ, СПРАШИВАЮ?? – докричался отец.
Вася горделиво продолжил свой поход на туалет.
С этого момента мы с отцом оказались под жёстким, носправедливым Васиным правлением. Мы убирали квартиру, искали Лялины нычки ссигаретам и безжалостно сжигали их,настраивали компьютер и мыли посуду. После всех вышеописанных и многихнеописанных вещей мы имели право отправляться куда хотим и насколько хотим. Какшутил отец – мой отец – Вася только вид делает, что страшно болен. А на самомделе его просто достало постоянно находиться под Лялиной опекой, вот он изаперся у себя в комнате.
И всё же, в совершенно седом старике я почти не узнавал моегодедушку, который столько раз катал меня на плечах и однажды подарил настоящийморской планшет.
Иногда наступали моменты, когда делать было нечего. Когда посередине идеально чистой кухни мы спапой сидели и ели креветки, Вася удалялся в свою комнату, садился на диван исмотрел в одну точку.
У него не было дела,он чувствовал себя ненужным человеком.
Возвращаясь вечером из магазина, бара, или от гостей, мывсегда обнаруживали его в одной и той же позе.
Позе уставшего от жизни человека.
И ни одно супер навороченное западное чистящее средство немогло тогда вывести этот страшный запах. Запах близкой смерти.
Конечно, я знаю, что все мы когда-нибудь умрём. Что никомуэтого не избежать. Но в глубине души я не могу поверить в это; не верю, что всеблизкие мне люди рассыплются в прах, и единственное, что имеет значение в этомнеизбежном процессе – рассыплюсь ли я в прах раньше или позже прочих. Причёмдаже не всех прочих.
Мы сидели на кухне, я, папа и дедушка.
- Алёша!
- ДА! – как обычно, хором отвечаем мы.
- Передай нож.
Вася берёт нож их моих рук и тянет к себе хлеб. Хочет начатьрезать, но как бы с удивлением замечает, что у него Паркинсон.
Потом протягивает нож вместе с хлебом отцу.
- Давай сам, руки уже почти не работают.
Это сказано абсолютно ровным, спокойным голосом. Нарежьхлеб, я не могу.
Вот и всё. Никаких чувств. Никаких эмоций.
А ведь они, руки, больше никогда, НИКОГДА не смогут нарезатьхлеб. И вообще сделать что-либо. Вот вы хоть на секунду представьте, что вашируки постоянно живут какой-то самостоятельной жизнью, и вы больше никогда несможете ими НИЧЕГО сделать. Даже, к примеру, нарезать хлеб.
Мы с отцом едем в машине.
- Через месяц батя ложится в клинику. Там что-нибудь сделаютс его болью.
- Скорее всего, мигрень.
- Скорее всего, симулирует, чтобы над ним Ляля неиздевалась. Жаль с онкологией всё не так просто.
- Ага.. Стоп, с какой ещё онкологией? У него рак?
- Я думал, ты знаешь.. Сихвке говорит, можно сделатьоперацию, да только Вася её не переживёт..
- А.. без.. операции?
- Чт.. – папа матерится на подрезавшего его красный Вольво –а, в этом смысле.. Года два протянет. Ну так, возраст ведь уже..
Ничего не могу с собой поделать. Слезы катятся из глаз, а яне могу прекратить это.
Прямо сейчас, в эту секунду умирают тысячи людей. И когда япишу это, они мрут, и даже когда вы читаете это, они мрут.
Но всё же… Это не те самые люди, которые купали меня в прудуна даче, ловили со мной головастиков, катали на плечах, учили готовить пироги сяблоками, стрелять из лука, собирать пазлы, командовать армиями и дивизиями,делать армейский кувырок, играть в домино, строить песочные замки, шевелитьушами…
Это совсем другое – для меня.
Этого больше не будет – никогда. А я даже не могу поговоритьс Васей ни о чём, поговорить просто так.. напоследок. Он всегда смотрит в однуточку, а я почти плачу от переполняющей меня беспомощности. Просто поговорить –напоследок.
И так будет со всеми вокруг.
Все вокруг, они как будто часть меня. Каждый из них что-товложил в меня.
И когда-нибудь никого из нас не станет.
Включая меня.
Это мерзкое чувство, как будто всё вокруг непрерывноумирает. Всё родное. Чтобы избавиться от него, я постоянно хочу убежать.
Сейчас я убегаю в больницу.
- Так-так-так, появился Шиппа младший, уважил старика. Ну,проходи, гостем будешь!
Так меня приветствует Боря Габович, врач-анестезиологцентральной Таллиннской больницы.
- Ого. Так значит, во врачи решил податься? Ну что же, этоправильно, это разумно. Сейчас ты находишься в главной городской больнице, даэто ты и сам знаешь. Пошли за мной.
Мы идём по идеально стерильным белым коридорам, спускаемсяна этаж вниз. Дверь, рядом с ней кодовый сенсорный замок.
- 5055, запомнил? Может, понадобиться ещё.
Страшная дверь ведёт, как ни странно, не в сверхсекретнуюлабораторию ЦРУ, а в мужскую раздевалку.
- Так, сударь, полностью раздеваемся и марш подстерилизационный душ.
Я наотрез отказываюсь идти в душ с таким названием. Вот недля того я приехал в Эстонию, чтобы меня здесь в каком-то больничном подвалестерилизовали. Совсем не для того.
- Да не боись, ничего там с тобой не случиться.
Я залезаю в душевую, чувствуя себя как минимум – выжившим вэпицентре ядерного взрыва. Говорили же мне, залезать в холодильники опасно дляздоровья)
Чувствую, что ко мне возвращается прежнее расположение духа.Ну и прекрасно, ну и замечательно.
После того, как меня вымыли непонятным мгновенносохнущимраствором, я должен одеться в местную одежду врача. Красные штаны, такая жерубаха и сверху – мечта каждого дошколёнка – белый халат и бейджик с надписью«Шипулин А.А. Ассистент анестезиолога. Id 132487». И когда только успели напечатать?
Выведя меня из катакомб раздевалки, Боря начинает экскурсиюпо больнице.
- Ну, как видишь, здесь у нас всё устроено по последнемуслову техники. Что бы открыть дверь, нужно поднести ладонь к красной лампочке,закрывается так же. Всё сделано, чтобы минимизировать количество касаний врачак чему-либо.
Я долго развлекаюсь, открывая и закрывая чудо-дверь,чувствуя себя при этом слабоумным наследным принцем, которому наконец-то нашлистоящего учителя хороших манер. Боря буквально за шиворот халата тащит меня впалату.
- Вот, посмотри. Возле каждой койки – два штатива, накоторых держится вся аппаратура. Штатив никогда не касается пола, прикреплен кпотолку. Его положение в пространстве регулируется тремя коленами, колени в свою очередь – вот этими кнопками.В правом штативе находится вся техника плюс реанимационный набор: аппаратискусственного дыхания новейшего типа, дефибрилиатор, охлаждающее одеяло,дозатор концентрации кислорода в крови, аппарат искусственной почки и прочее.
Я киваю с весьма охренелым видом.
- В левом штативе хранятся все лекарства, необходимые этомубольному, а так же краткий список лекарств на экстренный случай: эпинифрин,кортизол, здесь сейф с наркотиками – викодин, морфий и прочие, здесь баночкадля использованных игл. Вся конструкция подсоединена к интернету, при желании,я могу хоть из дома управлять всем этим со своего лэптопа. Взлом исключён, всёработает через банковскую систему.
Мда, нашим больницам мечтать хотя бы о десятой доли того,что здесь представлено.
- Сейчас я познакомлю тебя с системой архива, а после этогоу нас операция. Будешь стоять, где яскажу и помогать, если я попрошу.
Система архива показалась мне достаточно скучной, посравнению с тем, что я увидел перед этим.
Ну, гигантский экран. Ну, на нём информация о всех больныхЭстонии (при желании – всей Европы), с полной истории болезни. Не впечатлило. Ктому же, часть архива ещё работала в бумажном варианте.
Зато с операцией всё было гораздо интереснее.
Для начала, мы снова переоделись. На этот раз в зелёнуюодежду и такие же галоши. Потом прошли процедуру дезинфицирования, но на этотраз прямо поверх одежды. Далее выдались специальные маски, шапочки и перчатки.Затем чудо-дверь снова открылась, и мы оказались в палате с хирургическимстолом. На нём восседала абсолютно голая толстенная старушка.
Как оказалось, у неё был перелом шейки бедра.
Боря указал мне угол, в котором я должен был стоять иследить за показаниями приборов, а сам начал делать старушке эпидуральную анестезию. Суть в том, что бы толстойиголкой пройти между поясничными позвонками в эпидуральную полость (как приплюмбальной пункции), а затем, уже сквозь толстую иглу, ввести тоненькийкатетер, через который потом подавать в эпидуральную полость обезболивающее,отключающее нижнюю часть старушенции.
На словах легко, но Боря мучился минут 20, не меньше. Утолстенькой оказался искривлённый позвоночник.
Отключив пол старушки, её верхнюю часть отгородили от нижнейспециальной шторкой, и принялись готовить к операции. Стоило старушке поднятьногу, что бы продезинфицировать, как комнату заполнил мерзкий запах. Пациенткаобкакалась.
Мгновенно на месте трагедии оказалось несколько медсестёр,возмущённо лопотавших, что «Ну вот, почему опять клизму не поставили..»,которые тут же всё убрали.
Но беда заключалась в том, что пациентка продолжалакакаться, простите, дефикацироваться, каждый раз, когда хирург к нейприкасался. Если бы не анестезия, я бы решил, что она нарочно.
Измученные медсёстры в конце концов собрали совет, что имделать дальше, и самая главная из них подала идею, приведшую меня в состояниеистерики.
- А давайте – сказала она – просто заткнём её тампоном!
На мой безумный ржач прибежал Боря. Въехав в суть проблемыон схватился за голову и приказал одеть на пациентку памперс.
В это время огороженная шторкой верхняя часть старушки, неведая ни сном, ни духом о происходящем, тихо улыбалась своим мыслям.
Наконец, памперс был одет, нога простерилизована оранжевымспиртом, и появился хирург.
Весело шутя на русском и эстонском языках, он быстроразрезал у старушки пол ноги. Мгновенно заработал дренаж, отсасывающий кровь отместа операции, и помощник хирурга принялся прижигать сосуды внутри лазером.Комната наполнилось отвратительным запахом. Жареная старушка – не тот аромат, скоторым я выбрал бы себе одеколон.
Если честно, меня чуть не стошнило. Я был уверен, что сосудыбудут перевязывать.
Сама картина, конечно, была прелестной. Две части старушки,разделённые ширмочкой, одна искромсанная, брызжущая на пол маленькими кусочкамижира, капельками крови, да ещё и слегка дымящаяся, и вторая задумчиво смотрящаяв потолок, время от времени чуть нахмуривающая брови, и улыбающаяся каким-тосвоим внутренним воспоминаниям.
Помню, в тот момент меня больше всего поразило (кромезапаха, разумеется), как она нежногладила золотое кольцо на своём пальце.
Тем временем хирург уже достал раздолбанную шейку бедра,вручил мне её жестом фокусника, и принялся с помощью маленького молоточка забивать внутрь старушки блестящий протез,одновременно рассказывая анекдот про то, как размножаются колобки.
День в больнице прошёл не зря. Я снова смог сбежать отмучающей меня реальности, отвлечься от неё. Но всё же…
Конец IIчасти
Февраль, 2009.
P.S. Знаю, на этот раз написаноне очень интересно, но во-первых, это всё же МОИ воспоминания, так как Я ихзапомнил, а во-вторых, на этот раз у меня не было музы)
@музыка: Следи за её левой рукой.
@настроение: Устал.
Существа мы беззлобные. От того, что там, где мы живём, не существует такого понятия, как злость. Злость есть только в наших снах. Она снится нам регулярно, и, существуй у нас любопытство, нам было бы любопытно испытать это чувство.
Любопытство тоже есть только в наших снах.
Сны, это единственное, что есть там, где мы живём.
Кроме Нас.
Иногда Мы просыпаемся, и Нас много. Мы повсюду, и всегда играем в одну и ту же игру. Из того, что нам снилось, мы придумываем истории, и разыгрываем их.
Мы можем выглядеть, как Мы захотим, а выглядеть Мы почти всегда хотим, как существа из наших снов.
Иногда Я просыпаюсь. И тогда Я один на весь мир. Я вспоминаю, что Мне снилось, и Мне грустно. Я иду по местам, которые Мне снились, и Мне грустно.
Иногда, когда Я просыпаюсь один, Я бреду, как обычно, вспоминая сон, и в этот момент появляется кто-то, о ком Я думаю. И тогда Я уже не один.
Мы играем в Нашу игру.
Мы можем видеть Себя со стороны. В Наших снах Мы лишены этой возможности.
Нам снятся Наши Ангелы-хранители. В наших снах Мы - это Они.
Они очень странные. Они знают о Нас, но помнят Нас совсем недолго. Нужно быть усердным в течение дня, и тогда Ангелы-хранители запомнят Тебя навсегда.
Они могущественные. Они любят говорить о логике.
Мы не знаем, что такое логика.
Они это Мы.
Он это Я.
Он не помнит меня.
Он всегда окружён такими же, как Он. Они всегда живут в одном и том же Месте. Они говорят о логике.
Они подчинили логике даже свою жизнь. Они постоянно говорят об этом.
Они лгут и обманывают, скрывают и запоминают. Они любят. Они ненавидят. Они одиноки. Они даже могут заплакать.
Они думают, что это Мы Им снимся.
Чёрт, хотел рассказик всё-таки опубликовать, а он в черновиках неполный..
Натаааш... Принеси флешку)
Завтра провала.. в смысле, премьера.. страшно!!
Сегодня на ген. репетиции совершенно точно понял, что всё, что мы сделали - какой-то редкостный кошмар.. :-X
И ещё... я люблю.. И я счастлив!
